Русская старина
(сайт сказок)
Народные русские сказки
(сборник А.Н. Афанасьева)
Том I
1. Лисичка-сестричка и волк (читать)
2. За лапоток – курочку, за курочку – гусочку (читать)
4. Лиса, заяц и петух (читать)
7. Старик лезет на небо (читать)
10. Мужик, медведь и лиса (читать)
11. Старая хлеб-соль забывается (читать)
12. Овца, лиса и волк (читать)
17. Снегурушка и лиса (читать)
20. Кот, петух и лиса (читать)
22. Напуганные медведь и волки (читать)
23. Медведь, лиса, слепень и мужик (читать)
29. Медведь, собака и кошка (читать)
31. Сказка о козе лупленой (читать)
32. Сказка про одного однобокого барана (читать)
34. Медведь и петух (читать)
39. Журавль и цапля (читать)
44. Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове (читать)
45. Байка о щуке зубастой (читать)
48. Пузырь, соломинка и лапоть (читать)
51. Мороз, Солнце и Ветер (читать)
52. Солнце, Месяц и Ворон Воронович (читать)
53. Ведьма и Солнцева сестра (читать)
57. Дочь и падчерица (читать)
58. Кобиляча голова (читать)
62. Василиса Прекрасная (читать)
63. Баба-яга и Заморышек (читать)
64. Баба-яга и жихарь (читать)
65. Ивашко и ведьма (читать)
68. Князь Данила-Говорила (читать)
69. Правда и Кривда (читать)
70. Королевич и его дядька (читать)
71. Иван-царевич и Марфа-царевна (читать)
72. Масенжны дзядок (читать)
73. Купеческая дочь и служанка (читать)
74. Три царства – медное, серебряное и золотое (читать)
79. Буря-богатырь Иван коровий сын (читать)
81. Иван крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст (читать)
82. Иван Сученко и Белый Полянин (читать)
83. Зорька. Вечорка и Полуночка (читать)
84. Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри (читать)
85. Надзей папов унук (читать)
86. Летучий корабль (читать)
88. Никита Кожемяка (читать)
92. Иванко Медведко (читать)
93. Солдат избавляет царевну (читать)
94. Беглый солдат и черт (читать)
95. Два Ивана солдатских сына (читать)
96. Кощей Бессмертный (читать)
98. Федор Тугарин и Анастасия Прекрасная (читать)
99. Иван-царевич и Белый Полянин (читать)
100. Хрустальная гора (читать)
101. Бухтан Бухтанович (читать)
102. Козьма Скоробогатый (читать)
104. По щучьему веленью (читать)
105. Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке (читать)
106. Жар-птица и Василиса-царевна (читать)
107. Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде (читать)
1. Почему нашим детям лучше читать русские народные сказки? Какой вклад вносят сказки в воспитание малыша? – Ответы на эти вопросы вы найдёте тут. (читать)
Источник
Народные русские сказки — Сост.: Афанасьев А.Н.
Лисичка-сестричка и волк
Жил себе дед да баба. Дед говорит бабе: «Ты, баба, пеки пироги, а я поеду за рыбой». Наловил рыбы и везет домой целый воз. Вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. Дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая. «Вот будет подарок жене», – сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди. А лисичка улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыбке да по рыбке. Повыбросала всю рыбу, и сама ушла.
«Ну, старуха, – говорит дед, – какой воротник привез я тебе на шубу». – «Где?» – «Там, на возу, – и рыба и воротник». Подошла баба к возу: ни воротника, ни рыбы, и начала ругать мужа: «Ах ты, старый хрен! Такой-сякой! Ты еще вздумал обманывать!» Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая; погоревал, погоревал, да делать-то нечего.
А лисичка собрала всю разбросанную по дороге рыбу в кучку, села и ест себе. Навстречу ей идет волк: «Здравствуй, кумушка!» – «Здравствуй, куманек!» – «Дай мне рыбки!» – «Налови сам, да и ешь». – «Я не умею». – «Эка, ведь я же наловила; ты, куманек, ступай на реку, опусти хвост в прорубь – рыба сама на хвост нацепляется, да смотри, сиди подольше, а то не наловишь».
Волк пошел на реку, опустил хвост в прорубь; дело-то было зимою. Уж он сидел, сидел, целую ночь просидел, хвост его и приморозило; попробовал было приподняться: не тут-то было. «Эка, сколько рыбы привалило, и не вытащишь!» – думает он. Смотрит, а бабы идут за водой и кричат, завидя серого: «Волк, волк! Бейте его! Бейте его!» Прибежали и начали колотить волка – кто коромыслом, кто ведром, чем кто попало. Волк прыгал-прыгал, оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать. «Хорошо же, – думает, – уж я тебе отплачу, кумушка!»
А лисичка-сестричка, покушамши рыбки, захотела попробовать, не удастся ли еще что-нибудь стянуть; забралась в одну избу, где бабы пекли блины, да попала головой в кадку с тестом, вымазалась и бежит. А волк ей навстречу: «Так-то учишь ты? Меня всего исколотили!» – «Эх, куманек, – говорит лисичка-сестричка, – у тебя хоть кровь выступила, а у меня мозг, меня больней твоего прибили; я насилу плетусь». – «И то правда, – говорит волк, – где тебе, кумушка, уж идти; садись на меня, я тебя довезу». Лисичка села ему на спину, он ее и понес. Вот лисичка-сестричка сидит, да потихоньку и говорит: «Битый небитого везет, битый небитого везет». – «Что ты, кумушка, говоришь?» – «Я, куманек, говорю: битый битого везет». – «Так, кумушка, так!»
«Давай, куманек, построим себе хатки». – «Давай, кумушка!» – «Я себе построю лубяную, а ты себе ледяную». Принялись за работу, сделали себе хатки: лисичке – лубяную, а волку – ледяную, и живут в них. Пришла весна, волчья хатка и растаяла. «А, кумушка! – говорит волк. – Ты меня опять обманула, надо тебя за это съесть». – «Пойдем, куманек, еще поконаемся, кому-то кого достанется есть». Вот лисичка-сестричка привела его в лес к глубокой яме и говорит: «Прыгай! Если ты перепрыгнешь через яму – тебе меня есть, а не перепрыгнешь – мне тебя есть». Волк прыгнул и попал в яму. «Ну, – говорит лисичка, – сиди же тут!» – и сама ушла.
Идет она, несет скалочку в лапках и просится к мужичку в избу: «Пусти лисичку-сестричку переночевать». – «У нас и без тебя тесно». – «Я не потесню вас; сама ляжу на лавочку, хвостик под лавочку, скалочку под печку». Ее пустили. Она легла сама на лавочку, хвостик под лавочку, скалочку под печку. Рано поутру лисичка встала, сожгла свою скалочку, а после спрашивает: «Где же моя скалочка? Я за нее и гусочку не возьму!» Мужик – делать нечего – отдал ей за скалочку гусочку; взяла лисичка гусочку, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке,
Несла скалочку;
За скалочку – гусочку!
Стук, стук, стук! – стучится она в избу к другому мужику. «Кто там?» – «Я – лисичка-сестричка, пустите переночевать». – «У нас и без тебя тесно». – «Я не потесню вас; сама ляжу на лавочку, хвостик под лавочку, гусочку под печку». Ее пустили. Она легла сама на лавочку, хвостик под лавочку, гусочку под печку. Рано утром она вскочила, схватила гусочку, ощипала ее, съела и говорит: «Где же моя гусочка? Я за нее индюшечку не возьму!» Мужик – делать нечего – отдал ей за гусочку индюшечку; взяла лисичка индюшечку, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке.
Несла скалочку;
За скалочку – гусочку,
За гусочку – индюшечку!
Стук, стук, стук! – стучится она в избу к третьему мужику. «Кто там?» – «Я – лисичка-сестричка, пустите переночевать». – «У нас и без тебя тесно». – «Я не потесню вас; сама ляжу на лавочку, хвостик под лавочку, индюшечку под печку». Ее пустили. Вот она легла на лавочку, хвостик под лавочку, индюшечку под печку. Рано утром лисичка вскочила, схватила индюшечку, ощипала ее, съела и говорит: «Где же моя индюшечка? Я за нее не возьму и невесточку!» Мужик – делать нечего – отдал ей за индюшечку невесточку; лисичка посадила ее в мешок, идет и поет:
Ишла лисичка-сестричка по дорожке,
Несла скалочку;
За скалочку – гусочку,
За гусочку – индюшечку,
За индюшечку – невесточку!
Стук, стук, стук! – стучится она в избу к четвертому мужику. «Кто там?» – «Я – лисичка-сестричка, пустите переночевать». – «У нас и без тебя тесно». – «Я не потесню вас; сама ляжу на лавочку, хвостик под лавочку, а мешок под печку». Ее пустили. Она легла на лавочку, хвостик под лавочку, а мешок под печку. Мужик потихоньку выпустил из мешка невесточку, а впихал туда собаку. Вот поутру лисичка-сестричка собралась в дорогу, взяла мешок, идет и говорит: «Невесточка, пой песни!», а собака как зарычит. Лисичка испугалась, как шваркнет мешок с собакою да бежать.
Вот бежит лисичка и видит: на воротах сидит петушок. Она ему и говорит: «Петушок, петушок! Слезь сюда, я тебя исповедаю: у тебя семьдесят жен, ты завсегда грешон». Петух слез; она хвать его и скушала.
Ехал лесом мужичок со снетками. Лисица накрала снеточков мужика, склала в кувшинчик, да и села под стог пообедать. Бежит голодный волк. «Кума, кума, что ты ешь?» – говорит он, увидав лису. «Снеточки», – отвечает она. «Дай-ка мне!» – «Сам налови». – «Да я не умею», – говорит волк. «А вот кувшин, надень на хвост, да и пусти в прорубь». Послушался волк, а лисица говорит про себя: «Ясни, ясни на небе звезды! Мерзни, волчий хвост!»
Сама побежала в деревню, попалась в одной избе в квашню головой и подняла тревогу. Бежит лисица из деревни прямо на волка, а за лисицей народ. Волк от страху ну рваться, а хвост-от примерз; насилу полхвоста оторвал. Нагоняет волк лисицу в лесу, а та прикинулась хворой. «Ах, кум! – говорит. – Всю головушку избили, мочи нет идти». – «Так садись, кума, на меня», – говорит волк. Вот и едет лисица на волке, сама попевает: «Битый небитого везет!» – «Что ты, кума, говоришь?» – спрашивает волк. «Брежу, куманек!» – отвечает лисица, а сама, воровка, допевает: «У битого гузка болит!»
Вот те сказка, а мне кринка масла.
Вот в одной деревне на задворье стояли зимой стога сена, и на один из них взобралась лисица; она промыслила где-то рыбки и кушала себе. Тут же случилось проходить ночью волку. Он увидал лису и сказал ей: «Здорово, кумушка!» – «Здравствуй, куманек», – отвечала она. «Что ты ешь?» – «Рыбку». – «Да где ты взяла?» – «Наловила в пруде». – «Каким бы то способом?» – «Коли хочешь, научу». – «Спасибо скажу». – «Ну, пойдем».
И повела кума к проруби: «Вот садись и хвост опусти в воду, а рыбка и всползет на него греться». Кум сел и хвост опустил в прорубь, а кума ворчит: «Ясни, ясни на небе! Мерзни, мерзни, волчий хвост!» – «Да что ты, кума, говоришь?» – «И, батько, скликаю рыбку-то тебе». – «Ну, спасибо!»
Когда лиса увидела, что прорубь замерзла, она сказала: «Побегу в деревню за медом». Побежала, и след ее простыл. А обманутого волка с примерзлым хвостом увидали на пруде мужики и убили его. Я там был, мед пил, по усам текло, да в рот не кануло.
За лапоток – курочку,
за курочку – гусочку
Шла лиса по дорожке и нашла лапоток, пришла к мужику и просится: «Хозяин, пусти меня ночевать». Он говорит: «Некуда, лисонька! Тесно!» – «Да много ли нужно мне места! Я сама на лавку, а хвост под лавку». Пустили ее ночевать; она и говорит: «Положите мой лапоток к вашим курочкам». Положили, а лисонька ночью встала и забросила свой лапоть. Поутру встают, она и спрашивает свой лапоть, а хозяева говорят: «Лисонька, ведь он пропал!» – «Ну, отдайте мне за него курочку».
Взяла курочку, приходит в другой дом и просит, чтоб ее курочку посадили к хозяйским гуськам. Ночью лиса припрятала курочку и получила за нее утром гуська. Приходит в новый дом, просится ночевать и говорит, чтоб ее гуська посадили к барашкам; опять схитрила, взяла за гуська барашка и пошла еще в один дом. Осталась ночевать и просит посадить ее барашка к хозяйским бычкам. Ночью лисонька украла и барашка, а поутру требует, чтобы за него отдали ей бычка.
Всех – и курочку, и гуська, и барашка, и бычка – она передушила, мясо припрятала, а шкуру бычка набила соломой и поставила на дороге. Идет медведь с волком, а лиса говорит: «Подите, украдьте сани да поедемте кататься». Вот они украли и сани и хомут, впрягли бычка, сели все в сани; лиса стала править и кричит: «Шню, шню, бычок, соломенный бочок! Сани чужие, хомут не свой, погоняй – не стой!» Бычок нейдет. Она выпрыгнула из саней и закричала: «Оставайтесь, дураки!», а сама ушла. Медведь с волком обрадовались добыче и ну рвать бычка; рвали-рвали, видят, что одна шкура да солома, покачали головами и разошлись по домам.
Источник
Народные русские сказки – особенный жанр фольклора, в них есть не только занимательный сюжет и волшебные герои, но и удивительный поэтический язык. Сказки утверждают доброту и справедливость, приобщают к русской культуре, к народной мудрости.
Перед вами сборник самых известных волшебных сказок и сказок о животных, собранных известным русским этнографом А. Н. Афанасьевым, который записал их в исконном, первозданном виде. Во многом эти сказки отличаются от тех, к которым мы с вами привыкли с детства. В них вы найдете не только уникальные особенности языка, дух и быт крестьянской Руси, но и новых персонажей, и даже незнакомые концовки сюжета. Откройте для себя заново многогранный, яркий и богатый мир русских народных сказок!
Книга содержит прекрасные иллюстрации И. Билибина, В. Васнецова, Е. Поленовой, К. Маковского.
В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.
Народные русские сказки
© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп» 2013
В. Васнецов. Царевна у окна
Сказка – удивительное творение народа, она возвышает человека, развлекает его, дает веру в свои силы и в чудеса. С этим жанром литературы, пожалуй, самым популярным и любимым, мы знакомимся еще в детстве, поэтому в сознании многих людей сказки ассоциируются с чем-то простым, даже примитивным, понятным и маленькому ребенку. Однако это глубокое заблуждение. Народные сказки не так просты, как может показаться на первый взгляд. Это многогранный, глубокий пласт народного творчества, который несет в себе мудрость поколений, заключенную в лаконичную и необычайно образную форму.
Русская сказка – особенный жанр фольклора, в ней есть не только занимательный сюжет и волшебные герои, но и удивительная поэзия языка, открывающая читателю мир человеческих чувств и взаимоотношений; она утверждает доброту и справедливость, а также приобщает к русской культуре, к мудрому народному опыту, к родному языку.
Сказки относятся к народному творчеству, у них нет автора, но нам известны имена исследователей сказок, которые бережно собирали и записывали их. Одним из самых известных и выдающихся собирателей сказок был ученый-этнограф, историк и литературовед А. Н. Афанасьев. В 1855–1864 гг. он составил самый полный сборник сказок – «Народные русские сказки», куда вошло около 600 текстов, записанных в разных уголках России. Эта книга стала образцом сказочной литературы и источником вдохновения для многих русских писателей и поэтов.
Неоднородность сказок, обширный диапазон тем и сюжетов, многообразие мотивов, персонажей и способов разрешения конфликтов делают задачу жанрового определения сказки весьма сложной. Однако есть общая черта, присущая всем сказкам, – сочетание вымысла и правды.
На сегодняшний день общепринята классификация сказок, в которой выделяются несколько групп: волшебные сказки, сказки о животных, социально-бытовые (или новеллистические) и докучные сказки. А. Н. Афанасьев еще выделял так называемые «заветные» сказки, известные своим эротическим содержанием и ненормативной лексикой.
В наш сборник мы включили сказки о животных и волшебные сказки – как самые распространенные, яркие и всеми любимые народные сказки.
В сказках о животных действуют рыбы, звери, птицы и даже насекомые, они разговаривают друг с другом, ссорятся, мирятся и женятся. Однако в этих сказках почти нет чудес, их герои – вполне реальные обитатели лесов.
Человек издавна был частицей природы, постоянно борясь с нею, он в то же время искал у нее защиты, что отразилось в народном фольклоре. Изображая животных, народ придавал этим персонажам человеческие черты, в то же время сохраняя их реальные повадки и «образ жизни». Впоследствии во многие сказки о животных был привнесен басенный, притчевый смысл.
Сказок о животных сравнительно немного: они занимают десятую часть сказочного эпоса. Главные действующие лица: лиса, волк, медведь, заяц, коза, лошадь, ворон, петух. Наиболее часто встречающимися героями сказок о животных являются лиса и волк, которым присущи постоянные признаки: лиса хитра и коварна, а волк зол, жаден и глуп. У других персонажей-животных характеристики не так резко очерчены, они варьируются от сказки к сказке.
В животном эпосе нашла отражение человеческая жизнь со всеми ее страстями, равно как и реалистическое изображение человеческого, в частности, крестьянского быта. Большинство сказок о животных отличаются незатейливым сюжетом и лаконичностью, но при этом сами сюжеты необычайно разнообразны. Сказки о животных обязательно содержат мораль, которая, как правило, не высказывается прямо, а вытекает из содержания.
Основную часть русского фольклора составляют волшебные сказки – своеобразный вид приключенческой устной литературы. В этих сказках мы встречаемся с самыми невероятными выдумками, с одухотворением предметов и явлений окружающего мира. Эти черты свойственны сказкам всех народов мира. Их герои совершают удивительные подвиги, убивают чудовищ, достают живую и мертвую воду, освобождают из плена и спасают от смерти невинных; они наделены чудодейственными качествами: обращаются в зверей, гуляют по дну морскому, летают по воздуху. Из всех опасностей и испытаний они выходят победителями и всегда достигают того, что задумали. Фантастические, ни на кого не похожие герои волшебных сказок хорошо известны всем с детства: Баба-яга, Кощей, Змей Горыныч, Царевна-лягушка… А кто из нас иногда не мечтает иметь ковер-самолет, скатерть-самобранку или волшебное кольцо, исполняющее все желания!
В фантастической, волшебной форме русских сказок нашли отражение описания национального быта, психологии и народных обычаев, что придает сказкам дополнительную культурную ценность. А обилие метких сравнений, эпитетов, образных выражений, песенок и ритмических повторов заставляет читателя, забыв обо всем, с головой окунуться в волшебную действительность.
Сказки есть у всех народов мира. Нам показалось интересным сравнить сказочные сюжеты, которые встречаются в мировом фольклоре, проследить их национальные черты, отличия и сходства, особенности композиции. Опираясь на работы известных исследователей сказок и собственные наблюдения, мы включили в эту книгу комментарии к некоторым сказкам с так называемыми «бродячими» сюжетами.
Перед вами не просто сборник сказок, а самый настоящий сундук с самоцветами народной мудрости, красками и блеском которых можно любоваться бесконечно. Эти нетленные драгоценности на протяжении веков учат нас любить добро и ненавидеть зло, вдохновляют героизмом и стойкостью героев и могут служить настоящим утешением и развлечением в любой жизненной ситуации.
Птицы Сирины. Лубочная иллюстрация
Жил-был мужик; у него был кот, только такой шкодливый, что беда! Надоел он мужику. Вот мужик думал-думал, взял кота, посадил в мешок, завязал и понес в лес. Принес и бросил его в лесу: пускай пропадает! Кот ходил-ходил и набрел на избушку, в которой лесник жил; залез на чердак и полеживает себе, а захочет есть – пойдет по лесу птичек да мышей ловить, наестся досыта и опять на чердак, и горя ему мало!
Источник
Народные русские сказки – мудрые и поучительные, смешные и грустные, наивные и лукавые, но всегда чарующие, увлекающие в свой волшебный мир, где лиса может быть исповедницей, а лягушка – царевной, где живут-поживают Крошечка-Хаврошечка, Василиса Прекрасная и Кощей Бессмертный, где играют гусли-самогуды, а золотая рыбка исполняет любые заветные желания.
Собрание сказок, в том числе и заветных, составленное фольклористом, литературоведом и историком Александром Николаевичем Афанасьевым, представляет собой наиболее полную их коллекцию, удачно дополненную народными анекдотами и прибаутками.
Народные русские сказки читать онлайн бесплатно
Александр Николаевич Афанасьев
Народные русские сказки
Родное слово, русский дух
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.
Часто задумываешься – несколько необязательно-отрешенно, но как о чем-то все же притягательном: почему это сказки мы возводим к какому-то лукоморью? Если оно край страны, то понятие это как-то всё более и более зыбко и условно, и нам всё больше доводится бывать на берегу пустынных волн. Если край света, то туда добру молодцу вообще путь как правило заказан, разве что в крайнем случае и разве что в силу его же оплошности. Но туда тянет и тянет, хотя бы мысленно – будь ты хоть и вправду дитя, хоть взрослый или старик. Ну, а уж извечный-то урок сказки добру молодцу – он-то уже ведь точно безусловен?
Златые игры первых лет, и первых лет уроки – ещё до Пушкина выразился мечтательно Жуковский. Эти уроки старших юным, эти уроки в стольких поколениях повторенного и проверенного здорового опыта – они каковы? Или ответа не нужно, а нужно только чутье и чувство?
Уроки; уроки; уроки. Это было бы по-гимназически назойливо – не говори о них Пушкин с Жуковским, не повторяй этого Гоголь, Толстой, Шолохов; и Гайдар с «Горячим камнем» и «Голубой чашкой», и Шукшин с его «Третьими петухами», и Рубцов или Юрий Кузнецов с его постоянными, и в чисто народном ключе, мифолегендами, бывальщинами и прямыми сказками. Нам велено думать, хотя бы думать душой; так послушаем и будем послушны.
В колыбельной песне, сказке, прибаутке, былине художественное слово является нам раньше всего, о нем и чуть ли не самая первая память. Есть и память, заключенная в нем самом, причем память самая долгая и самая всеобщая. Как всегда, хорошая память указует вперед, образует дорогу. Надо знать и дорогу, и направление. «Дорога-то есть, я стою на твердой полосе; да что толку?» Необычайно меткое это усмотрение Пушкина в «Капитанской дочке». Человек, который у него так говорил, вроде бы знал народ, был сам совершенно народен; Петруше он со значением рассказал и известную сказку о разнице между горячей живой кровью своих жертв и чьим-то питанием мертвечиной (орел и ворон). Однако вопрос об истинном направлении он лично оставил открытым, и для народа не меньше, чем для себя.
Содержанием, состоянием, «безумной прихотью» отдельного человека не исчерпывается достояние всего народа.
Отдельный человек может вообще не знать поговорок и сказок, а былин не слыхать и подавно. Кто-то не может припомнить по своему детству как раз самых драгоценных слов. А народу в целом именно полнота ранней памяти и свойственна – как по «жанрам», так и по содержательному существу.
Народ помнит себя вовсе не только со дня, когда кто-то умный привел его за руку в довольно среднюю школу и сказал: теперь, маленький, поучись. Это не значит, что настоящего детства у народа не было. Один классический мыслитель именно о народах древности и заметил: есть буйные, невоспитанные дети, и есть старчески умные дети. Нормальными детьми были греки, добавил классик: Прометей, Эдип, Дедал, Геракл – там везде дерзание, везде бодрость и здоровье смолоду. Он не разъяснил, кто относится к первым двум разновидностям, и науке стоит заняться этим особо. Но детство как ценность признается им не без оснований.
К этой детской, но коренной, к этой дописьменной, но ясной и твердой памяти народов тянется здоровая память отдельных людей, и это для зрелости только полезно. Иногда без этого настоящая зрелость и невозможна. Это видно по самым умным людям России. «Ах, умолчу ль о мамушке моей», – пишет Пушкин и тут же переходит к сказкам «мамушки» про лихих полканов и добрыней, о чудесах и подвигах Бовы. Поздний пушкинский «Гусар» сталкивается с чудесами малоблагообразными, но именно лихость доброго сказочного склада ему и помогает уйти от «мерзостной игры» – даже, помнится, сорвать её. Пушкин к тому времени уже давно созрел; он получил немало именно от няни – вдобавок к царственному Лицею; а искушенным литераторам, не знавшим этого, он советовал учиться кое-чему у просвирней, не обольщаясь ни лицеем, ни университетом. Слушаю сказки няни – и восполняю тем недостаток своего проклятого образования… Как честно, как смело сказано! Ах, нянины сказки, что за прелесть они: каждая народная сказка есть поэма, по Пушкину. Без этой убежденности великого художника не родились бы ни «Руслан и Людмила», ни «Царь Салтан», ни даже «Капитанская дочка» – то есть именно прямые поэмы, желающие сравняться с народною сказкой; так музыка Глинки и Чайковского или «Снегурочки» равнялась на русскую сказку и русский народный напев, и только потому преуспела как всемирная ценность. (Да так и во всех здоровых обществах: что такое «Лесной царь» величественного Гёте?)
Общества и люди меняются. Как село может превратиться, за утратой ряда коренных признаков, в «населенный пункт», так и земля может стать простой «территорией». Как новые кварталы, стесняясь классического слова «переулок» (стеснение и стыд не без оснований), предлагают нам в качестве замены некий почему-то «проезд» – так происходит и с бабушкою, и с няней. Даже простые пушкинские Никитские ворота, ликвидировав свою безграмотность и ряд ненужных зданий – например, славный когда-то гастроном «Три поросенка», – стали «площадью Никитских ворот». И как округлая площадь вообще иногда перестраивается в бездушно огромный перекресток, который пользуется, по существу, чуждым ему именем, – так и здесь. С одной стороны, Арина Родионовна и переулок, а с другой – радионяня и проезд. И драматизировать это не надо. Надо просто понять, что поджарой пятидесятилетней женщине в тренировочном костюме «Адидас» и кроссовках для утренних пробежек все эти занятия, все ее умные журналы и садово-огородный участок не так уж много оставляют времени вспомнить сказку. А учебники и «Родная речь» не могут ведь распухнуть. Поэтому им некогда напомнить людям о том, о чем во времена, когда еще не было «стрессов и страстей», люди вспоминали постоянно:
Источник